Под ногами шуршат листья, и я невольно вздрагиваю от этого звука. Как будто неожиданно передо мной появляется кто-то посторонний, кто-то, кто незримо не сводит с меня взгляда, а я никак не могу понять, где он находится. И даже не осматриваюсь – знаю, это ни к чему не приведет. Меня по-прежнему будут окружать густые кусты шиповника – настолько разросшиеся, что даже без листьев они кажутся плотной черной стеной. Над ними – бесформенные ели, и, невзирая на яркий дневной свет, их тени создают ощущение непроглядных сумерек. От этого почему-то становится холодно. Небо серое, без единого лучика солнца, но тучи не нависают над головой, грозясь вот-вот превратиться в дождь. Нет ни единого порыва ветра, однако это и создает отвратительное чувство тревожной тишины, словно время остановилось, но в любой миг готово нещадно обрушиться на голову.
Вздыхаю, резко останавливаюсь. Беру себя в руки – сейчас не время для лишних  тревог, которые только и делают, что забивают голову ненужными глупостями. Осторожность – она нужна всегда, но лишь только тогда, когда мысли чисты, а происходящее вокруг можно ощущать с должной объективностью. Так говорит мой Лорд, и неоднократно я убеждалась, что в этом он прав – впрочем, как и во всем. Сглатываю. Отгоняю от себя ненужные мысли и еще какое-то время неподвижно стою на месте. Слышу позади себя шорох листьев – вздрагиваю-таки, и только после этого понимаю, насколько это глупо. Я ведь не одна, действительно. Не забылась, не задумалась – просто до последнего отторгаю то, что не собираюсь воспринимать до последнего. Как раз вот тот факт, что Керроу таки аппарировала за мной – как будто бы могло быть иначе. Ведь по сути это ее выход – о да. Девочка, вероятно, полагает, что это ее звездный час, а, судя по взглядам, которые она бросала на меня, когда Темный Лорд говорил о сути нашего путешествия, ее совершенно не устраивало, что у нее и здесь будет «нянька». Впрочем, не скажу, что и я была слишком этому рада – куда проще было бы мне самой явиться на место назначения, быстро забрать то, что нужно и не пытаться следить за зеленой девчонкой, решившей показать, на что она способна. Точнее, на что неспособна. Я не думаю о том, что ненамного старше ее, и что еще год назад сама такой же, и стараюсь не думать о причине того, что именно мне вручили ее на «воспитание». Другой бы почел это за честь, да и в любой другой ситуации я сама бы посчитала, что это то, что мне нужно. Ведь это было бы доказательство того, что Милорд ценит меня, ценит, несмотря на то, что я не так много повидала на своем век. А рыжая, кажется, прекрасно понимает, что что-то не так, и нагло пользуется этим. Не хочу ее обнадеживать, но я никогда не умела держать себя в руках.
Слышу, что шорох не затихает, поэтому всего на миллиметр поворачиваю голову и резкого говорю в пустоту:
– Керроу, поторапливайся, нечего развозить сопли. Покончим с этим, и все будут довольны, – небрежно, грубо. Так, как будто не на шутку раздражена. Ладно уж, что скрывать – с ней я всегда раздражена, и ничего не могу с этим поделать. Только держать себя в руках – настолько, насколько могу.
И пусть только попробует огрызнуться.
Мы перед домом. Со старой, с обветшалой, усыпанной иголками и прелой листвой многолетней давности крышей, фасадом с облупленной штукатуркой, темный, запыленными и затянутыми паутиной стеклами окон, и балконами второго этажа – нещадно заросшими плющом. Трудно сказать, кому этот дом принадлежал прежде – магглам или волшебникам – настолько он старый, но и это не должно иметь значения. Всего лишь проникнуть сюда, найти в пустынных и запуленный комнатах то, что нужно – и обратно, в Ставку. Что именно – не знаю, но уверена, что мы определенно заметим эту вещь. Милорд знает что говорит. Милорд не послал бы нас за химерой.
Когда шелест листвы на покореженной подъездной дорожке стихает, я снова иду вперед – к покрытым мхом полуразвалившимся каменным ступеням, так ни разу и не посмотрев на Керроу. Снова пытаюсь делать вид, что ее здесь нет, и я не имею к ней никакого отношения, но больше эта иллюзия не держится. Зачем-то сжимаю палочку в рукаве – для верности или по недавно выработанной привычке.
Боюсь ее? Девчонку, живущую одними амбициями?
Скорей не доверяю. Знаю об общей цели, но не могу успокоиться.
Напряжение снова растет. Я останавливаюсь, когда подхожу  к двери, и только тогда делаю над собой усилие, чтобы повернуться и посмотреть на Алекто, всеми силами стараясь оставаться спокойной и равнодушной. Когда-то, в детстве я хорошо преуспела в этой игре, но получится ли сейчас?

Конечно же, что я говорила? Огрызнется незамедлительно. Почему-то даже усмехаюсь, словно отчего-то торжествую. Что ж, впрочем, в предугадывании чужих реакция я в последнее время определенно успела достичь успеха - это отметил даже Милорд. Почему-то от этой мысли я ощущаю прилив гордости, а вместе с ним и поднятие сил.
Держать лицо вдруг оказывается куда проще, чем казалось с самого начала. По крайней мере, мне удается скрыть кривоватую глумливую ухмылку, а то, что в глазах, вероятно, мелькает торжество - это даже к лучшему. Я высокомерно пропускаю ее высказывание мимо ушей и указываю жестом на облупленную деревянную дверь дома. Мол, давай, красавица, сейчас твой выход, а я не при делах.
- Давай-давай, милая, - говорю с нескрываемой иронией, глядя, как Керроу поднимается вверх по раскрошившимся от времени ступенькам.
Такая серьезная, деловая - о, Мерлин! Неужели и я тоже когда-то была такой? Да нет же, меня почти сразу перевели в боевую группу - после того, как я несколько раз "увлеклась" до такой степени, что в себя приходила после титанических усилий всей группы. А после... после начались уроки с Темным Лордом, после которых я уже мало походила на рядового Пожирателя Смерти. Или так считала только я? Впрочем, это дело тоже должно было быть для меня в какой-то степени честью. Ведь мне поручили такое важно дело - курирование новобранца. Да, курирование, прекрасное дело - даже противостоянием не назовешь.
Впрочем, я держусь. Всегда умела держаться, а сейчас только оттачиваю это умение.
Смотрю на Керроу и демонстративно отхожу в сторону, словно специально освобождаю для нее дорогу. А в каждом моем движении скользит нескончаемая наигранность. Не могу сдержаться. И пусть только попробует что-то сказать. Наблюдаю за действиями Алекто, склонив голову на бок.
Выглядит серьезной, сосредоточенной и одновременно слишком гордой. Непробиваемая броня и нос к верху. Палочка на готове, мантия - с иголочки, прическа - тоже. Что там мне - неаккуратной растяпе с вечно въерошенными волосами и первом попавшемся утром на глаза платье? А для нее это наверняка повод для гордости.
Надеюсь, хоть додумается проверить дом на защитные чары. А если они там есть, то было бы интересно, как она будет их снимать.
На самом деле, я должна была бы гордиться - ведь некоторым вещам, а таким формальностям особенно, Керроу обучала я, и должна гордиться ее успехами. Ведь я действительно прилагала усилия, а она действительно слушала. Однако... однако...
- Ну? - нетерпеливо скрещиваю руки на груди, но все еще не выпускаю из рука волшебную палочку. - Может еще пейзаж местности зарисуешь, прежде чем приступишь?
Все еще не шевелюсь, но нетерпение вызывает во мне еще один прилив раздражения.

Все еще не двигаюсь – все так же стою на месте, скрестив на груди руки, внимательно наблюдая за Керроу. В какой-то миг мне так и захотелось гавкнуть на нее, мол, чего она так долго возится и не может уже произнести несколько не таких уж трудных заклинаний, которым я ее учила. Но в какой-то миг резко одергиваю себя, так как Керроу вдруг замирает с поднятой волшебной палочкой, но всего на мгновение, после чего снова начинает делать плавные движения. Больше, чем нужно и сложнее, чем я могла себе предположить. Все оборачивается какими-то сиреневыми отблесками, и я почти физически чувствую, как от них исходит сильная магия, которая в другой ситуации явно бы не казалась настолько простой. И потом, почти прямо на глаза дом начинает преображаться – обветшалая крыша как будто сама по себе становится ровной, исчезают прогнившие дыры, хотя сухие листья и иголки все еще остаются на месте. Нечто похожее происходит с фасадом – облупленная штукатурка словно бы возвращается на место, окна пусть и остаются запыленными и черными, но их никак уж нельзя называть разбитыми, а прямо под моими ногами крыльцо возвращает свои приличный вид, и теперь нет никакого риска упасть, поставив ногу на какой-то не тот камень. Все это происходит за считанные минуты, и теперь у меня создается впечатление, что я попала в совершенно другие место без порталов и аппарации, хотя, это определенно тот же самый особняк. Какой-то умелец очень постарался, накладывая эти чары, а, значит, то, что находится в этом доме и то, что нужно Темному Лорду действительно важная вещь. Да и если это место скрывали такие сильные маскировочные чары, то и внутри нас может ожидать немало сюрпризов.
Опустив волшебную палочку, Керроу наконец поворачивается ко мне, и я хорошо вижу, с каким большим трудом ей удается скрыть победную улыбку, и в какою-то секунду мне хочется подойти к ней, схватить за шкирки или за волосы, чтобы хорошенько встряхнуть и стереть с лица это мерзкое выражение. Впрочем, я тут же подавляю в себе эту мысль – она ведь моя подопечная,  я должна ею гордиться. Ведь догадалась девочка, не сунулась вперед, как бы это сделало девять из десяти новобранцев. Нужно ее похвалить, да.
Угу, конечно, только чтобы она потом тебе еще больше покоя не давала.
Очень надеюсь, что она справится с этим делом, и это будет наша последняя совместная работа – Милорд поймет, я знаю.
Я все еще остаюсь на месте, а Керроу уже открывает дверь в дом, заходит, бросая мне через плечо:
- Ты так и будешь топтаться у двери? Или забыла, зачем мы сюда явились?
Кажется, за своим триумфом она уже ничего не видит и ничего не осознает – тщеславие полностью заволокло ее мозг. Вот дура! Слышу шорох – откуда-то сбоку, затем еще какую-то возню.
– Керроу, пригнись! – ору, не то от волнения, не то от раздражения, а моя рука уже сама по себе тянется к волшебной палочке. Прямо над плечом Алекто в меня летит желтая искра, и я непроизвольно отскакиваю назад, чтобы дать себе фору, после чего губы сами по себе произносят «Протего», а руки рефлекторно выводят из стойки фигуру «Протего». Вспышка врезается в щит, но я понимаю, что это не последнее заклинание.
– Назад, быстро! – ору я так и застывшей в дверях Алекто, после чего подскакиваю к ней, хватаю за локоть и с легкостью оттаскиваю в сторону, уворачиваясь от еще одного заклинания. Сейчас нет времени отчитывать девчонку, остается надеяться только на ее сообразительность, и что-то мне подсказывает, что она сама догадается вытащить палочку и взять себя в руки.
В тот момент кидаю в темноту прихожей заклинание – так, наобум, ведь я  не вижу противника, но она тут же гаснет там, зато успевает осветить круглое помещение,  а так же фигуру с синей мантии, которая свидетельствует о работнике аврората. Прекрасно. Вот, значит, как  и вот почему на дом были наложены такие замечательные чары, и их не успело потрепать время. Какая-то сволочь слила информацию об этом месте, хотя, судя по тому, что противник один (иначе мы были бы уже давно окружены), о нас донести не успели. Что хорошо, то хорошо. Но плохо то, что человек явно знает свое дело. Подходит ближе, неприятно скалится, а я, не раздумывая, бросаю в него Смертельно Проклятье – он отскакивает, оказываясь уже прямо перед нами на крыльце, а зеленый луч попадает в стену, отбивая от нее кусок штукатурки. Аврор бросает режущее проклятье в нашу сторону, и оно летит прямо в Алекто.
Я не знаю, каким образом мы успели оказаться на подъездной дорожке, со всех сторон послышалось шуршание листвы, а еще поднялся ветер. Прекрасно.
– Успокойся, милый, тише, - кричу аврору, выпуская еще одно заклинание, пока он ставит щит на проклятье Керроу. Кажется, попадаю ему в руку – по крайней мере, брызгает кровь. Однако, кажется, это не слишком вредит ему – волшебник снова вскидывает палочку, с отвращением смотрит на нас обеих, и продолжает бой.