Конец января последнего года тысячелетия выдался снежным. С редкими, лазурно-синими днями поверх белоснежных простынь снега укутывавших землю и строения везде, где возможно было до них добраться. Впрочем, это царствие белого тронуло только дальний парк вокруг главного здания поместья Малфой. Ближний же сад, древней, домашней магией, которой уже давно не нужна была подпитка, она черпалась в самом потенциале дома и желаниях хозяев, был наполнен теплой вечерней свежестью. Лиловые  шпалеры ползучих цветов, фарфоровые белые и кремовые розы, яркая, теплая, в закатном солнце, трава ровных причудливых газонов.
Малфой-старший стоял в арочном проеме из восточной гостиной, чаще всего выполнявшей функцию неофициального кабинета, на террасу, каскадными ступенями спускавшейся в парк. Сквозь ажурный кракелюр веток проламывалось багровое солнце.
Редко. Очень редко что-то могло нарушить гармонию и уравновешенность, которая неизменно сопутствовала духовно каждому дню хозяина этого дома. Да, были и крахи, и поражения. В конце концов, был Азкабан, в котором, Люциус хотя и пребывал на очень особом положении благодаря связям, однако и одного факта ограничения свободы достаточно чтобы подкосить.  Но этого не произошло. То краткое состояние растерянности прошло быстро, но принесло духовный опыт, дало время подумать о многом, до чего ранее мысль и не добегала.
Он переменился с тех пор. Хотя, это могли бы заметить только близкие, но они к счастью глубоко не копали. Вообще, в этом доме не принято было копать глубоко. Общая атмосфера некоторой легкомысленности, прекрасно уживавшаяся с чопорностью делала дом Малфоев особенным для пытливого взгляда. Повторюсь, но где они, эти проницательные пытливые взгляды? И хвала Тьме что их мало.
Он изменился. Более того, именно в заточении, оторванный от обычной почвы, он осознал впервые пожалуй, насколько переменился и мир вокруг него. И то, что было центром этого мира. Неотвратимо. Словно из рамы выдрали акварель и вставили туда гротескные морды.
Пока была жива акварель, хоть и потертая, в жизни еще был какой-то смысл. Он развеялся.
Безусловно, жить настоящим было сейчас интересно и комфортно. Тот золотой век, который предвидел и приближал Темный Лорд, заметно приблизился. По крайней мере, было куда приложить силы, а Малфой, в отличие от многих не был человеком разрушения. Он был человеком созидания, воином без призвания, землепашцем по складу характера.
Законотворчество? Да Мерлин великий, это игры. Пройдут годы, пока любые законы дадут всходы. Делая вид, что как и все озабочен этой политической болтовней, он направил свои силы на отстраивание жилых и торговых  магических кварталов после разрухи последних лет. Занятие малозаметное для ближнего круга. Но это приносило удовлетворение.
Он часто вспоминал эти разговоры о золотом веке, о гармоничном обществе, о благосостоянии среднего относительно чистокровного класса, об истреблении нищеты. О правильном образовании. О том, куда мы направим свою лодку после того, как с нее снимут панцири с абордажными крючьями. Красивую белую лодку.. Но все пока шло совершенно не так.
Чувствуя, практически кожей подступающее безумие Лорда, чем далее, тем все более явное, он все более погружался в одиночество.
Он не был настолько одинок даже тогда, в те долгие годы неизвестности. Нет. Тогда многое грело, напутствовало. Шептали знакомые голоса.
Сейчас: работа, и пустота.
Перемежая работу с малоинтересными развлечениями он проводил свои дни и возвращался сюда. И здесь, оставаясь наедине с собой постепенно свыкался с наростающим состоянием скуки и пустоты. Его отец, несгибаемый Абраксас Малфой, которого друзья в шутку называли *человек-сельтерская вода*, был бы сейчас действительно как рыба в воде. Холодный, расчетливый, планомерный хозяйственник.
Люциус же был рожден с червоточиной эстетики, которая рождала постоянную жажду. Чего? Что было, того нет.
Вылизанные новые мостовые, отреставрированные хогвартские башни, планомерное выталкивание с полок политической литературы , постепенное проталкивание немногих оставшихся еще , робких после катаклизмов ученых и литераторов. Все это было хорошо, но что внутри? Пустота. Сам Малфой ощущал себя как никогда ровно таким же красивым, пустым внутри новогодним шаром, каким строил и окружающее пространство. Что внутри?

Он отвернулся от парка.
Драко теперь нужно было вызывать в дом. Он неделями не показывался, захваченный юношеской свободой и необременительной но ежедневной работой. Люциус приблизительно знал где его носит. И это было правильно. Что делать в пустом доме?
Нет, конечно у него есть мать, которую он боготворит. Но много ли пройдет времени, когда он начнет понимать что и это детский кружевной блеф. Заведет себе свою куклу и сравнив, оценит куклу своего отца. Материнство, достаточно сдержанное в случае Нарциссы, по мнению Люциуса, даже мешало мальчику понять , что в жизни  - женщины, это особый мир, в который упаси Мордред вникать. Микромир на подоконнике.
Люциус точно знал, зачем вызвал сына так спешно. Ему было тоскливо. Сын, некоторое отображение его самого, могло хотя бы на час заполнить это пространство.
Однако, по неписанным между ними правилам отец был всегда недоволен, а сын вечно виноват. Почему? А так все гораздо проще.
Вот и сейчас он направил к нему с домовиком послание со сдержанным упреком между строками. Не будь этого упрека, черт его знает, мальчик совсем растеряется. Так -проще. Впрочем, возможно о тот, что это всего лишь правила, знал он один. Но какая, собственно, разница?

В гостиной горело несколько магических кристаллов. Источал мягкое тепло камин. На низких диванах, креслах, ковре в отточенном дизайнерском беспорядке лежали подушки, резной кальян. Стены украшали, в отличие от других помещений, исключительно вышитые восточные гобелены с переплетающимися ветками , птицами и цветами. Нет ведь ничего хуже, когда на тебя начинает вдруг глазеть какая нибудь портретная морда. Будь это даже пра пра дедушка..
Люциус опустился в кресло и потянул в себя мягкую волну опиума. Вечер. Сытый вечер.  Молоденькая горничная на ужин избавляет от очень многих проблем в общении. Состояние легкого голода теперь не для него. Нет смыслов.
Легкий далекий хлопок аппарации, вежливый стук мажордома с известием о том, что прибыл молодой лорд Малфой. Напутствие, переданное через прислугу  - сперва зайти поприветствовать мать, уже давно проживающую в другом крыле здания.
Мальчик приехал.
Люциус прикрыл веки позволив себе на пол часа погрузиться в расслабляющий наркотический транс.